А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
Несмотря ни на что: ни на расставленные повсюду мины, ни на раннее обнаружение, ни на убийственный огонь - казаки Громова ухитрились-таки ворваться в город, причем - по дороге, по главной дороге, ведущей к побережью! - захватить несколько кварталов и удерживать их минут двадцать. Чуть бы больше везения, чуть бы меньше потерь в первые минуты боя! Уже летели на подмогу драгуны и морпехи, уже развернулись на прямую наводку две полевые четырехдюймовые батареи... Но - кончился в городе бой раньше, чем подоспела подмога. Лишь прикрыть огнем ночной бег разбуженных, но многое понявших людей сумели артиллеристы, и безнадежно пошли в штыковую морпехи. Просто чтобы отвести на себя бьющие в темноту, в любое живое шевеление стволы... Сто два жителя Вомдейла дошли в ту ночь до палладийских позиций. Двести девяносто шесть бойцов не вернулись в окопы. Снова потянулись в тыл санитарные повозки... Денисов сам вел своих бойцов в атаку, был тяжело ранен, вынесен ими из огня - и умер рано утром. Орали вороны, и он слышал только ворон. Громов не поверил бы сам, если бы ему сказали, что в такой переделке можно не просто выжить, но и не получить ни царапины. Он лежал на чердаке окраинного дома. Труп чужака, заколотого им в ночной схватке, тихо остывал рядом. Громов неторопливо изучал трофейную винтовку. В общем-то, ничего такого сложного... Не было видно, чтобы кого-то взяли в плен. Хорошо дрались казаки, ничего не скажешь... честно дрались. Еще бы оружие иметь равное... Винтовка была легкая, в магазин входило десять патронов. Только вот в прицел, в уродливую трубу, прилаженную поверх ствола, видно было непонятно что. Но, в случае чего, можно наводить и по мушке... Он взялся за ухо, за серьгу - и вдруг зло и беззвучно заплакал. - Я не принадлежу ни к одной из воюющих сторон. Я существую сам по себе. Мое имя - Глеб Марин, и возможно, что вы его слышали. Так вот: положение, в котором вы оказались, сложилось отчасти по моей вине... и я хочу исправить те свои ошибки. - Да? - Адлерберг посмотрел на него презрительно, и Глеб понял, что он не верит ни единому его слову. - И что же это за ошибки? далее